Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Страница 40

О пустяках и о серьезном.
Прием обычный мой таков:
Начну как будто с пустяков,
Чтоб полегоньку, понемножку
Поутоптать себе дорожку
К дороге главной, столбовой,
Где надо думать головой –
Следить с вниманьем осторожным
За каждым выгибом дорожным,
За каждым словом и строкой:
К чему подходец был такой?
Куда под видом легкой шутки
Вели все эти прибаутки?
Иной лекарственный орех
Порой обсахарить не грех:
Глотнул – полезно и приятно!
Писать должно всегда занятно,
Чтоб всех читателей привлечь
К тому, о чем ведется речь.
Речь, например, хотя бы эта
Коснется важного предмета,
А уж чего я настрочу,
Чего я в ней наворочу,
Утюжить буду я и гладить,
Чтоб лишь читателей привадить.
Рассказ мой будет так же прост,
Как зайки серенького хвост.

Порассказать я б мог о зайке,
О нем самом, его хозяйке,
Его трегубой детворе,
Его убогонькой норе,
Его врагах – лисе и волке,
Его от страха вздутой холке
И – вообще – полуживом
Его житьишке горевом.
Я б, говоря о зайке сером,
Его б житьишко взял примером
Того, как – тоже «серячок» –
Жил прежде бедный мужичок
С женой своей и детворою,
Обросший грязною корою,
Одетый в рваный армячок,
Глядевший часто на крючок,
Который был ему соблазном
В его житьишке безобразном,
В тисках кулацких крепких пут:
«Прилажу петлю – и капут!»
Кулак-то станет как яриться,
При всем народе материться,
Его, покойника, хуля:
«За ним пропало три рубля!»
Вдову притянет он к ответу,
Хоть векселей в руках и нету.
Кулак – он жал без векселей.
И не давал он трех рублей:
Дал рубль – язви его короста! –
А два рубля начислил роста
За срок какой – не в год, не в два
От рождества до покрова.
Выходит дело киловато,
Кружится просто голова.
Не за горами покрова-то,
А денег – ой, как маловато:
В избе копейки не найти.
Вот, как тут хочешь, так плати
Иль подряжайся живоглоту
Батрачить зимнюю работу,
Чтоб трех рублей – концы ясны! –
Не отработать до весны,
А в зимнем голоде и стуже
Закабалить себя потуже.
Жене, детишкам неча есть,
Иль в кабалу, иль в петлю лезть!
Лихая жизнь, а жить охота.
И бедняку ль страшна работа?
Любой он выполнит урок.
Но бедняку работа впрок
Нейдет, выматывает жилы,
Доводит рано до могилы,
Или до нищенской сумы,
Иль – тож не диво! – до тюрьмы
За неплатеж, за грубиянство,
За непочтение к властям,
За склонность верить всем вестям,
Столь «развращающим» крестьянство.
Нужда колотит по костям,
Нужда родит утеху – пьянство,
А пьянство гонит со двора
И не доводит до добра.

Куда ни кинь, все клин выходит,
Кулак деревней верховодит,
Ее, как хочет, так стрижет.
Ему перечить кто посмей-ка,
Он так вскопытится, заржет!
У бедняка судьба – злодейка:
Его последняя копейка
Кулацкий рублик бережет.
Уж так: где тонко, там и рвется.
Шустра копеечка – беда:
Она, подлянка, никогда
У бедняка не заживется,
Она всегда – юрка, кругла –
Кулацкий рублик берегла.
Кулак был вечно недоволен,
Лихой озноб его трепал,
Чужой копейкой был он болен:
Не отобрав ее, не спал.
Росла в нем жадность с каждым годом, –
Да что там с годом! с каждым днем, –
Он жил, дышал одним – доходом,
Не забывал во сне о нем.
Иной кулак входил под старость
В такую денежную ярость,
Что перед тем, как помереть,
Уж начинал в огне гореть,
Терпеть несказанные муки
Пред неизбежностью разлуки
Со всем награбленным добром.
О кулаке с таким нутром
Мне рассказал один рассказчик,
А я рассказ перескажу,
В живом портрете покажу
Кулацкой жадности образчик.

2 Образцовая семья (из прошлого)

Жил да был мужик Авдей –
Люди баили – злодей.
Ликом строгий, богомольный, –
В воскресенье, в день престольный
Он стоял, молясь Христу,
В божьем храме на посту,
У своей свечной конторки,
Шевеля рукою горки
Серебра и медяков,
Дань свечную бедняков.
Прилежа к делам духовным,
Был он старостой церковным, –
Очень часто потому
Поп захаживал к нему,
Быстро на угол крестился,
За широкий стол садился, –
Речь всегда его была,
Как беречь себя от зла
И – с греховностью природной –
Жизнью жить богоугодной,
А не так, как червь в земле.
Той порою на столе
– «Всех нас кормит божье лето!» –
Появлялось то и это
И – за здравье и в помин –
С чистой водочкой графин.
Поп хозяином доволен:
«До чего ж ты хлебосолен!
Нет таких, как ты, людей.
Хорошо живешь, Авдей:
Два сынка под стать папаше,
Две снохи – не сыщешь краше,
Клад – хозяюшка твоя.
Образцовая семья.
Мир, согласие – на диво.
Все работают радиво.
Урожай всегда хорош.
Человека знать в беде лишь.
Ты ж всегда найдешь, уделишь
Бедняку… какой-то грош.
На кого в нужде надея,
Кто ж не знает? На Авдея!
У тебя – чай, не солгу –
Весь народ кругом в долгу.
Брешут те, кому завидно:
Нажился Авдей солидно,
Накопил небось деньжат,
Не узнаешь: где лежат?
Зависть точит сердце злое.
Зависть вытащит былое,
Все, что в памяти хранит,