Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Страница 35

К оглавлению

13 марта. Телеграмма.

Телеграфь получение письма, когда выедешь. Захвати сына в Ленинграде.

23 марта. Телеграмма.

Выезда воздержись. Обстановка изменилась. Сына верни в Ленинград.

25 марта. Телеграмма.

Срочно выезжай. Вези Гения.

28 марта. Телеграмма.

Опоздала. Женился. Выезд бесполезен. Буслаев.

28 марта. Вторая телеграмма.

Окончательно ехать незачем. Деньги 200 шли обратно. Буслаев.

Из письма.

Ольга Петровна, я уже тебе телеграфировал, что теперь приезд бесполезен, так как я женился… Кто виноват в этом? Я считаю, что ты… Затянула выезд по совершенно ненужным причинам… Видимо, занялась «тряпками», а не сборами в дорогу… Промедлила – сама виновата… Куда израсходовала деньги, напиши. Остальные шли обратно.

Я никому не жалуюсь на свое безвыходное положение и помощи ни у кого не прошу, а выхожу сам. Выходи и ты так же.

Буслаев.

Пред нами явственный «герой»
На свой особенный покрой.
В Сибири, в области Хакасской,
Партийною прикрывшись маской,
– Подумать странно даже: где? –
Он восседает… в крайсуде,
Он – правосудия икона,
Он – ну, не дикий разве бред? –
Он – нашей совести полпред,
Он – страж советского закона!

Ну что ж? Успех лихой игры,
Как говорится, до поры.
Рассказ подкован мной солидно.
Героя сам я не встречал,
Но мне, однако, ясно видно,
Где роковой его причал.
Да, ни вином уже, ни бромом
Не успокоит нервов он,
Когда над ним ударит громом
Вот этот самый фельетон,
Когда амурные аферы,
В которых он преуспевал,
Преобразятся вдруг в провал
Его удачливой карьеры.
Я, впрочем, лично не спесив
И, документы огласив,
«Топить» героя не намерен:
Бедняжка выплывет авось.
Но я, признаться, не уверен,
Что он, проверенный насквозь,
Докажет, что, имея вины
По части лично-бытовой,
В болотный смрад мещанской тины
Все ж не погряз он с головой
И не прогнил до сердцевины.
По части «женской половины»
Ему, допустим, «не везло».
Но подозрительно в герое
Не просто лично-бытовое,
В нем воплотившееся зло.
Всего вернее, проросло
В нем нечто чуждо-типовое,
Что нас не может не колоть,
Что губит лучшие породы,
Что мы обязаны полоть,
Оберегая наши всходы,
Что грязью падает с копыт
Скотов, чинящих нам потраву,
Что в наш здоровый новый быт
Вливает гнойную отраву.

И, наконец, – нельзя забыть! –
С «цветами жизни» как же быть?
Мы их защита и опора.
Мы коммуниста-прокурора
И столь отпетого отца
Должны проверить до конца:
Кто эту темную фигуру
Мог пропустить в прокуратуру?
Как отпрыск чуждой нам среды
Проник в партийные ряды?
Ведя борьбу с партийным «чванством»,
Где им глупцы заражены,
С «коммунистическим мещанством»
Шутить мы тоже не должны.
Проверкой строгой и искусной
Все обнажая вереда,
Не пожалеем мы труда,
Чтоб нам с «буслаевщиной» гнусной
Покончить раз и навсегда!

Уверенная сила

Бойцы и вождь. Единая семья.
Горят глаза отвагою орлиной.
Завороженный думал я:
Жизнь героической оформилась былиной:
Вот – от станка и бороны –
Рожденные из глубины
Могучих недр народной силы нашей,
Богатыри родной советской всей страны
Сидят с вождем своим за дружескою чашей.
И как далек их юный, крепкий рост
От старости, надломленной и хилой!
Звенят слова, и дышит каждый тост
Уверенной в себе, спокойной силой.
Все те, кто, в бешенстве над пропастью скользя,
Пытается нас взять нахвальщиной отпетой,
Рискуют в горький час узнать, что с силой этой
Шутить нельзя!

Всепобеждающее геройство

В Германии на днях в семье одной
Порой ночной,
Законспирировавшись крайне,
Отец – с ним сын его родной –
Московской радиоволной
Дух ободряли свой и наслаждались втайне.
Но не дремали тож фашистские чины:
Любители советской были
В проступке столь ужасном были
Фашистами уличены,
Уличены, к суду привлечены
И в каземат заключены.
Там, в недрах каменного гроба,
Мертвящей тишиной они казнятся оба.
К ним, как фашисты в том уверены вполне
(Была проверочная проба!),
Не проложить никак пути в глухой стене
Советской радиоволне.
Волне отрезан путь!
Одначе
Я думаю иначе:
Чрез чье-то сердце, чью-то грудь,
Горячей радости порывом не случайным
К преступникам необычайным
Советская волна найдет кратчайший путь,
Путь к их сердцам найдет и укрепит их песней,
Которой в мире нет чудесней,
В которой все слова – геройские слова
О том, как, встречные свои ряды построив,
Вся пролетарская Москва
Приветствует своих арктических героев!
Да, песня наша такова:
Всех вымыслов слова ее простые краше!
В «челюскинцах» мы чтим геройство их и – наше,
Геройство братьев, жен, отцов и матерей,
Геройство всех богатырей,
Чья исполинская работа
Над укреплением оплота
Трудящихся всех стран дала уже плоды,