Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Страница 13

Герои, вперед!

Пою – нынче знать должны все его!
Громче, громче, мои узловатые струны!
Пою тракториста, комсомольца Федосеева
Из зерносовхоза «Волжской коммуны»!
Это он, темп работы стремяся сберечь,
Темп работы ударной, напряженной и тяжкой,
Заткнуть попытался в катерпиллере течь,
Заткнуть на ходу комсомольской фуражкой.
Сбитый с места нежданным толчком

– На бугре трактор вдруг чересчур накренился –
От руля Федосеев волчком
На гусеницу повалился.
Парня гусеница – гибель! Страшно взглянуть! –
Стала быстро под трактор тянуть.
Миг – и все! Тракторист – жертва страшного случая!
Смерть неминучая!
Движет силу машинную электроток!
Но парень рванулся, ободрал себе бок,
Грудь поранил и руки, напрягся всем телом
И движеньем отчаянно-смелым
Он электропровод достал
И pвaнyл! Перервал!
Трактор стал!
Федосеев – вот только едва не задавленный,
Измятый, изодранный, весь окровавленный, –
Соединив провода,
– Что там кровь! не беда! –
Вновь стрелою за руль на машину проворно
И пош-ш-шел по ложбинам, буграм и кустам,
Крича на все поле задорно:
«Я темпа не сдам!
Я темпа не сдам!
Не сдам!!»
Пою – знать обязаны все его!
Громче, громче, мои узловатые. струны!
Пою тракториста, комсомольца Федосеева
Из зерносовхоза «Волжской коммуны»!
Он герой. Но герой нынче только ли он?!
Их в Советской стране не один миллион!!

Немецкая ступа

Гитлер, Зельдте, Гугенберг,
Дюстерберг,
Прихвативши Шахта за компанию,
Спасают в Гарцбурге Германию.
Национал-социалисты,
Промышленные и банковские капиталисты
С восемнадцатью старыми генералами вкупе
Толкут воду в патриотической ступе.
Вода брызжет, ступа качается.
Из воды масла не получается.
Растут мозоли на языках.
Вот ступа у Гитлера в руках.
Тяжела проклятая ступа.
Вспотел Гитлер от шеи до пупа.
Мозг у бедняги еле варит.
Глаза глядят безумно и устало.
«Мы, Гитлер говорит,
Решили, говорит,
Во что бы то ни стало,
Не щадя государственного организма,
Защитить страну от большевизма!»
И пошел Гитлер выводить вавилоны
О роковой большевистской звезде.

Против нас не люди, граммофоны
Ораторствуют нынче всюду и везде.
До чего она уж не новинка –
Антибольшевистская пластинка,
До чего заиграна она,
Повторяется до какого излишка.
Хотя бы какая-либо одна
Прозвучала новая мыслишка!

Тянется Гитлером песня все та же,
Все та же,
Звучит она даже
Не немецки-фашисто,
А чан-кай-шисто.
Подхватив
Чан-кай-шистский мотив
Без перелицовки,
Гитлер хочет допеться до его же концовки:
«Чем большевистский победный напор,
Чем растоптанная банкирская рента,
Лучше слизывать пыль с окровавленных шпор
Озверелого генерал-интервента!»
Но… в такую вступили мы бурную полосу,
Что… хватило бы голосу
У немецкого горе-певца
Дотянуть до такого конца:
В час, когда загремят пролетарские фуги,
Не сорваться б ему от натуги!

Трагедия и фарс

Ехали славные вояки –
Юссами-Такаяки,
Каци-Кацияма,
Кинтаро-Мацуяма,
Умисаци-Куроки,
Хидесаци-Аоки,
Хико-Хиного
И еще много
С другими именами.
Впереди всех Таро-Садзанами.

Ехали вояки, досадовали,
По сторонам поглядывали.
Руки у вояк чесалися,
А почесать их вояки опасалися:
Лежат перед ними владения
пространные,
А вдоль межи наклейки охранные:
«Пакт Келлога!»
«Пакт Келлога!»

«Скучная дорога! –
Вздохнул Таро-Садзанами
И прибавил в остром гневе: –
Следят сторожа за нами
В городе Женеве!

Эх, когда б не эти сторожа,
Было бы нам прихватить в карман чего!»
А маньчжурская межа
Манит к себе так приманчиво!

Поехали дальше славные вояки –
Юссами-Такаяки
И другие с другими именами,
Спереди Таро-Садзанами.
Вдруг им навстречу, завывая дико,
Моногуси-Хико, –
Рысака нахлестывая яро.
Подскакал он к Садзанами-Таро
И сказал ему немногосложно:
«Можно!!»

Поползли межою огневые змейки,
Боевая вдоль межи пошла тревога.
Словно не было, исчезли все наклейки:
«Пакт Келлога!»
«Пакт Келлога!»

Той порою во Женеве-граде
На публично-фарсовой эстраде
Труппа пестрого подбора и ранжира
Выступает с трогательным фарсом:
«Торжество богини мира
Над кровавым Марсом!»
Ставлю точку здесь демонстративно.
Об игре пошлейшей из эстрад
Всем читать, я думаю, противно,
А писать – противней во сто крат!

Мимо… мимо!..

Да, милостивые государыни и государи,
Ошметки старой стари,
Кусковы,
Милюковы,
Аргуновы
И тому подобные
Белогвардейцы злобные,
Блудословы и блудодеи.
Защитники русской великодержавной идеи,
Журналисты, помещики и фабриканты,
Обомшелые эмигранты!
Да,
Господа,
Сидели вы долгие годы,
Ждали подходящей погоды,
Но счастье вам не улыбнулося.
Прошлое к вам само не вернулося,