Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Страница 10

Картина состоит главным образом из старых обрывков тех еженедельных обозрений, где фигурировал последний русский царь. Царь на парадах, церковных ходах, торжествах, царь при встречах с иностранными монархами, царь в ставке.

Кинополотно очаровывает взоры собравшихся зрителей. Время от времени раздается подавленный возглас, когда на полотне всплывает интимно-близкое лицо. Из мелькающих фотографий вырастает старая Россия в том виде, в каком она удержалась в головах эмигрантов: Россия светского общества и верхних правящих слоев – с царскими парадами, духовенством, процессиями, придворными дамами, генералами и мундирами. Вечно праздный, от жизненных тягот отгороженный мир.

Наступает перерыв. Какой-то господин требует, чтобы дети оставили зал, так как будут показываться снимки революции и «большевистских ужасов». Дети и дамы удаляются.

Следуют снимки революционного времени. Эти снимки явно «сделанные», до крайности неуклюжие фальшивки. В паноптикуме иной раз показывается нечто более внушающее доверие. Перед нами – плохо разыгранное театральное зрелище.

Последний снимок показывает парад врангелевской армии, интернированной, уже в чужой стране. Врангель прощается с солдатами.

Тут и картине конец.

Неужели это – Россия прежде и теперь?

Старая Россия состояла не из одних царских парадов и жизни высшего общества. Были и другие явления, например: бедные крестьяне и рабочие, развращенное государственное управление, подавление каждого свободного движения, угнетение национальных меньшинств, притеснение всех вероисповеданий, не принадлежащих к господствующей церкви, еврейские погромы под руководством полиции…Обо всем этом новый фильм молчит.

Да и новую Россию определяют не одни только ужасные для эмигрантов чекисты, но и «пятилетка». Об этом настоящий фильм ничего не знает.

Уважаемый автор немецкой заметки,
Не порочьте вы нашу эмигрантскую знать!
Успехов советской трудовой «пятилетки»
Ей да не знать!
Знают, знают белогвардейские гады,
Как воюют ударные наши бригады
Из-за сроков – не месяцев даже, а дней, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Сокрушает какие «пятилетка» преграды,
Чтобы сделать Союз наш культурней, сильней,
Чтобы он устоял против вражьей блокады, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Сколько новых зажгут нам электроогней,
Сколько новых машин и электроконей
Создадут новостройные наши громады, –
Знают, знают белогвардейские гады,
Что нам трудно – да, трудно! Чего уж трудней!
Но фундамент заложен и крепнут фасады,
Злобный мир буржуазный не скрывает досады:
Бурный ход нашей стройки ему стал видней.
«Пятилетки» ль не знают эмигрантские гады?!
Но о чем каждый день, каждый день их доклады,
Их статьи и дискуссии? Только о ней!
Только о ней!
Планомерны, прочны ли ее достижения?
Развивается ль скорость ее продвижения?
Утешительно ль это, что пишут рабкоры
Большей частью про срывы, прорывы, заторы?
Сами большевики – и строители
И руководители –
Не застрянут в воздвигнутых ими лесах?
И нельзя ли, прислушавшись, в их голосах
Уловить отражение острой тревоги?
Не собьются ль они с генеральной, дороги?
Выводить не начнут ли зигзаги и петли?
Вытянут? Нет ли?
На все эти вопросы
«Соль земли», эмигрантские, то-бишь, отбросы,
Знают только один – им приятный – ответ:
«Нет, нет, нет!
Уж трещат большевистские тросы!
Поезда „пятилетки“ летят под откосы!
Фантастичен размер ее планов и смет!
Все строители голодны, рваны и босы.
Им ли вытянуть? Дудки! Не вытянут! Нет!
Большевистской погибели близятся сроки!»
…Про-ро-о-о-о-ки!!

Я – злой.
Я крестьянски ушиблен Россией былой.
Когда я выхожу против старой кувалды,
То порою держать меня надо за фалды,
Чтобы я, разойдясь, не хватил сгоряча
Мимо слов Ильича,
Что в былом есть и то, чем мы вправе гордиться:
Не убог он, тот край, где могла народиться
Вот такая, как нынче ведущая нас,
Революционная партия масс, –
Не бездарный народ дал – не только отечеству,
А всему человечеству –
Славный ряд образцов,
Беззаветных борцов
За свободу, за творчество социализма, –
Беззаветных борцов
Против банков, дворцов,
Против гнета царизма,
Против хищно-разгульного капитализма,
Против ржавых цепей темноты,
Нищеты,
Против рабской забитости и одурелости,
Против яда церковного и духоты,
Против дряблости, ветоши, плесени, прелости…
Да, былое держали большие «киты»,
И «китов» этих мы не оставили в целости:
В Октябре повернувшись к былому спиной,
Стали строить мы жизнь на опоре иной,
Не свято-кабальной, не зло-окаянной,
Не лубяной
И не деревянной,
А рабоче-социалистической
И металлической!
Прочь былые тюремно-больничные нары!
Крепнет родина наша! Она уж не та!
И не сломят уже никакие удары
Ее станового стального хребта!

Похвальба?.. Похвальбы было в прошлом немало,
Старина похвальбой заменяла дела:
Вот ее как порой похвальбою вздымало!
Ан гора, смотришь, мышь родила.
Потому-то и заваль вся старорасейская,
Эмигрантщина подлая, белогвардейская,
Услыхав из Москвы голоса ликования,
Когда радуют нас наши завоевания,